На главную
страницу узла
На главную
страницу библиотеки
Наша библиотека
Владимир Высоцкий
Я очень люблю этого поэта и артиста. Мне посчастчливилось видеть его в спектаклях и на концертах. И я очень часто слушаю его стихи-песни.
Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —
Не скажу про живых, но покойников мы бережем.В грязь ударю лицом, завалюсь покрасивее набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп,
В дивных райских садах наберу бледно-розовых яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.Прискакали — гляжу — пред очами не райское что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто — беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап — тысяч пять — на коленях сидел.Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик слишком долго возился с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушел.И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен пересел.
Здесь малина, братва, — нас встречают малиновым звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом висел.Всем нам блага подай, да и много ли требовал я благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала на гроб, —
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых яблок...
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха в лоб.Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой — он апостол, а я — остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженных яблок...
Но сады сторожат — и убит я без промаха в лоб.И погнал я коней прочь от мест этих гнилых и зяблых, —
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху яблок
Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!
Час зачатья я помню неточно, —
Значит, память моя — однобока, —
Но зачат я был ночью, порочно
И явился на свет не до срока.Я рождался не в муках, не в злобе, —
Девять месяцев — это не лет!
Первый срок отбывал я в утробе, —
Ничего там хорошего нет.Спасибо вам, святители,
Что плюнули, да дунули,
Что вдруг мои родители
Зачать меня задумали —В те времена укромные,
Теперь — почти былинные,
Когда срока огромные
Брели в этапы длинные.Их брали в ночь зачатия,
А многих — даже ранее, —
А вот живет же братия —
Моя честна компания!Ходу, думушки резвые, ходу!
Слова, строченьки милые, слова!..
В первый раз получил я свободу
По указу от тридцать восьмого.Знать бы мне, кто так долго мурыжил, —
Отыгрался бы на подлеце!
Но родился, и жил я, и выжил, —
Дом на Первой Мещанской — в конце.Там за стеной, за стеночкою,
За перегородочкой
Соседушка с соседушкою
Баловались водочкой.Все жили вровень, скромно так, —
Система коридорная,
На тридцать восемь комнаток —
Всего одна уборная.Здесь на зуб зуб не попадал,
Не грела телогреечка,
Здесь я доподлинно узнал,
Почем она — копеечка....Не боялась сирены соседка
И привыкла к ней мать понемногу,
И плевал я — здоровый трехлетка —
На воздушную эту тревогу!Да не все то, что сверху, — от бога, —
И народ "зажигалки" тушил;
И, как малая фронту подмога —
Мой песок и дырявый кувшин.И било солнце в три ручья
Сквозь дыры крыш просеяно,
На Евдоким Кирилыча
И Гисю Моисеевну.Она ему: "Как сыновья?"
"Да без вести пропавшие!
Эх, Гиська, мы одна семья —
Вы тоже пострадавшие!Вы тоже — пострадавшие,
А значит — обрусевшие:
Мои — без вести павшие,
Твои — безвинно севшие"....Я ушел от пеленок и сосок,
Поживал — не забыт, не заброшен,
И дразнили меня: "Недоносок", —
Хоть и был я нормально доношен.Маскировку пытался срывать я:
Пленных гонят — чего ж мы дрожим?!
Возвращались отцы наши, братья
По домам — по своим да чужим...У тети Зины кофточка
С драконами да змеями,
То у Попова Вовчика
Отец пришел с трофеями.Трофейная Япония,
Трофейная Германия...
Пришла страна Лимония,
Сплошная Чемодания!Взял у отца на станции
Погоны, словно цацки, я, —
А из эвакуации
Толпой валили штатские.Осмотрелись они, оклемались,
Похмелились — потом протрезвели.
И отплакали те, кто дождались,
Недождавшиеся — отревели.Стал метро рыть отец Витькин с Генкой, —
Мы спросили — зачем? — он в ответ:
"Коридоры кончаются стенкой,
А тоннели — выводят на свет!"Пророчество папашино
Не слушал Витька с корешом —
Из коридора нашего
В тюремный коридор ушел.Да он всегда был спорщиком,
Припрут к стене — откажется...
Прошел он коридорчиком —
И кончил "стенкой", кажется.Но у отцов — свои умы,
А что до нас касательно —
На жизнь засматривались мы
Уже самостоятельно.Все — от нас до почти годовалых —
"Толковищу" вели до кровянки, —
А в подвалах и полуподвалах
Ребятишкам хотелось под танки.Не досталось им даже по пуле, —
В "ремеслухе" — живи не тужи:
Ни дерзнуть, ни рискнуть, — но рискнули
Из напильников делать ножи.Они воткнутся в легкие,
От никотина черные,
По рукоятки легкие
Трехцветные наборные...Вели дела обменные
Сопливые острожники —
На стройке немцы пленные
На хлеб меняли ножики.Сперва играли в "фантики"
В "пристенок" с крохоборами, —
И вот ушли романтики
Из подворотен ворами....Спекулянтка была номер перший —
Ни соседей, ни бога не труся,
Жизнь закончила миллионершей —
Пересветова тетя Маруся.У Маруси за стенкой говели, —
И она там втихую пила...
А упала она — возле двери, —
Некрасиво так, зло умерла.Нажива — как наркотика, —
Не выдержала этого
Богатенькая тетенька
Маруся Пересветова.Но было все обыденно:
Заглянет кто — расстроится.
Особенно обидело
Богатство — метростроевца.Он дом сломал, а нам сказал:
"У вас носы не вытерты,
А я, за что я воевал?!" —
И разные эпитеты....Было время — и были подвалы,
Было дело — и цены снижали,
И текли куда надо каналы,
И в конце куда надо впадали.Дети бывших старшин да майоров
До ледовых широт поднялись,
Потому что из тех коридоров,
Им казалось, сподручнее — вниз.
Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов,
Из пены уходящего потока
На берег тихо выбралась любовь.
И растворилась в воздухе до срока
Над грешною землей материков,
И чудаки еще такие есть,
Вдыхают полной грудью эту смесь.
И ни наград не ждут, ни наказанья,
И, думая, что дышат просто так,
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья.
Только чувству, словно кораблю,
Долго оставаться на плаву,
Прежде чем узнать, что я люблю
То же, что дышу, или живу.
И вдоволь будет странствий и скитаний,
Страна любви великая страна,
И рыцарей своих для испытаний
Все строже станет спрашивать она.
Потребует разлук и расстояний,
Лишит покоя, отдыха и сна,
Но вспять безумцев не поворотить,
Они уже согласны заплатить.
Любой ценой и жизнью бы рискнули,
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить,
Которую меж ними протянули.
Снег и ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал
Потому, что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал.
Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови,
Им счет ведут молва и пустословье,
Но этот счет замешан на крови.
Но мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви.
Их голосам всегда сливаться в такт,
И душам их дано бродить в цветах.
И вечностью дышать в одно дыханье,
И встретиться со вздохом на устах,
На хрупких переправах и мостах,
На узких перекрестках мирозданья.
И я поля влюбленным постелю,
Пусть пьют во сне и наяву,
И я дышу, и значит, я люблю,
Я люблю,и, значит, я живу.
И снизу лед, и сверху,
Маюсь между.
Пробить ли верх, иль пробуравить низ?
Конечно, всплыть и не терять надежду,
А там за дело, в ожиданьи виз.
Лед надо мною - надломись и тресни!
Я чист и прост, хоть я не от сохи,
Вернусь к тебе, как корабли из песни,
Все помня, даже старые стихи.
Мне меньше полувека, сорок с лишним,
Я жив, двенадцать лет тобой и господом храним.
Мне есть, что спеть, представ перед всевышним,
Мне есть, чем оправдаться перед ним.
П р а в о с
л а в н а я с т р а н и ц а Н и к о л а я А р д а б ь е в с к о г о
Мы рады любым
замечаниям, пожеланиям, информации
Пишите
(8-901-791-4765 моб.тел. Москва)
|